Маргарита Лянге: российская государственность всегда строилась на любви, на жертвенности

«Век
живи – век учись»  – в справедливости
этой поговорки мне довелось лишний раз убедиться, когда после 30 с лишним лет
работы на радио  пришлось брать мастер-класс
ведения интервью у своей коллеги Маргариты Арвидовны Лянге. Представлю её нашим
читателям. Председатель Гильдии межэтнической журналистики, советник
генерального директора ГРК «Радио России», руководитель медиа-проекта
«Национальный акцент», в журналистике – более 20 лет. (Газета «УВ» в № 50
рассказывала об её участии в семинаре, посвящённом созданию эффективной системы
регионального информпространства в сфере межэтнических отношений, который
проходил во Владивостоке в июле этого года.)

Надо
ли говорить, каким подарком для меня стало известие о том, что Маргарита Лянге приезжает
во Владивосток для подготовки серии передач о людях Приморья. Дни, проведённые
с ней в поездках по краю, подарили 
столько впечатлений, открытий и встреч.

         Загадка таланта – в его
неподражаемости. И само интервью с 
Маргаритой Лянге,  прозвучавшее в
эфире на нашем радио, вызвало большой  резонанс, и всё ещё не отпускает меня: я  мысленно продолжаю с ней спор, на который  не решилась во время интервью. Речь зашла о
немецких корнях Маргариты Арвидовны Лянге. Дальше, как мне представлялось, был
бы экскурс в историю российских немцев, включавший страшную для них дату – 28
августа 1941 года, когда вышел Указ Сталина о ликвидации Республики  немцев Поволжья и насильственной депортации
целого народа в азиатскую часть СССР.  Я
настроилась слушать печальный рассказ об ужасах лагерей для «врагов народа», о трудовой
армии, комендатурах, о судьбе её родных, её личной судьбе. Однако весь мой
тщательно выстроенный план интервью пошёл наперекосяк. И наша беседа получилась
именно такой, какой получилась. Предлагаю читателям газеты «Утро Востока» диктофонную
запись разговора с Маргаритой Лянге (с некоторыми сокращениями).  

–
Да, был печально известный Указ, объявивший всех российских немцев, проживавших
в СССР, врагами – потенциальными предателями, подлежащими высылке. Но мои-то
родственники не из Республики немцев Поволжья, которая была в результате
ликвидирована.  Это прусские немцы, так
называемые волынские. Они жили на границе Польши, Украины. Их переселили в
Казахстан еще в 1939 году.

–
Но это тоже были репрессии?   

–
Вначале было переселение, а потом начались репрессии, уже в 1941 году. Конечно,
эта дата очень печальная.  Но, знаете,
много спекуляции вокруг этой темы. Больше всего кричат о репрессиях  люди, которые реально ничего не испытали. И
очень часто эта тема использовалась, к сожалению, в 1990-е годы не для
конструктивных решений, а для того, чтобы более громко выехать из страны. То
есть у большинства активистов целью было не решить проблему российских немцев
здесь, в России, на своей Родине, а выехать с ореолом мученика и получить там
побольше куш от социального содержания. Поэтому они очень сильно навредили движению
российских немцев.

–
А каким вам видится это движение?  Для
чего немцы должны оставаться здесь, в России?

–
Ну, как для чего? Потому что это наша Родина. Здесь могилы наших предков. А для
чего все остальные должны оставаться? Потому что это совершенно отдельный народ…
Менталитет другой, всё другое. Вообще, знаете, Россия, она определенным образом
влияет на всех, кто сюда попал. Страна с удивительным посылом и с удивительным
отношением ко всем. Ведь Россия, в отличие от всех остальных государств,
которые были на каком-то этапе многонациональные, не потеряла ни одного народа
за всё время своего существования, что бы ни говорили.  В отличие от многих государств Западной
Европы, которые «вырезали» неугодных, запрещали им говорить на своём языке. (Мы
просто этого не знаем.) А сейчас эти государства нам пытаются рассказывать о
том, как мы должны жить.

Я
считаю, что Россия, конечно, предоставляет всем народам, которые в её орбите
оказываются, максимальную возможность для свободной жизни, для жизни так, как
ты хочешь. Но в неком едином русле. Я, конечно, человек, воспитанный на русской
культуре. И немецкий язык для меня, скорее, выученный язык.  Это не язык, на котором я начала говорить,
как, допустим, мой отец,  живший в селе,
где все говорили по-немецки. Он начал учить русский, только уже учась в школе.  Для него немецкий был родным языком, хотя он
блестяще знал и русский, и казахский, и английский.

Поэтому
возвращаюсь к вопросу: для чего российским немцам Россия? Потому что это наша
родина. Моя родина. Это родина моего сына. И многих поколений, которые,
надеюсь, будут после нас в нашей семье.

–
И вы не хотели бы для своего сына лучшей участи: жизни, допустим, в
благополучной Германии?

–
А я  не считаю, что это – лучшая участь.  Многие мои родственники уехали туда, и я прекрасно
знаю, какая это участь, – худшая по сравнению с тем, как мы живем в России.

– Это
парадокс…

–
Это абсолютно чёткая уверенность, основанная на фактах. Я, например, никогда не
смогла бы там жить. В стране, где реально нет свободы. Нет свободы такой, какая
есть в России.  Мне нужна вот ЭТА
свобода.  И мне нужны вот ЭТИ люди с их
отношениями. Мои друзья… Вот это моя Родина. И, в конце концов, очень важно,
где лежат кости твоих предков. Кости моих предков лежат в России.

–
Возможна ли эмиграция вспять?

– Что
вы имеете в виду?

– Приходилось
ли вам слышать, что немцы, которые уехали, поддавшись искушению, сейчас
возвращаются?

– Да,
слышала такое. Кто-то устроился, кто-то не устроился. Когда начался этот процесс,
говорили: вот, мы едем, чтобы остаться немцами. Да никакими немцами они не
остались. Они ехали, чтобы быть ассимилированными в Германии. Реально
ассимилированными. И это уже происходит, когда дети стесняются своих родителей,
которые не могут устроиться по специальности. Ну, большинство все-таки  уехали ради детей. Не знаю. Я бы, честно
говоря, не стала бы их принимать обратно. Потому что мне кажется, что если уж
ты променял родину на колбасу, то и оставайся со своей колбасой в Германии.

–
А как же государственная программа по поводу соотечественников?

– Эта
программа больше нацелена не на тех, кто уехал в Германию, когда здесь было
сложно, когда нужно было всем вместе выползать из той ужасной ситуации, в
которой мы оказались в девяностые годы… Жить страшно было тогда… Ощущение
оставленности,  казалось, мир
перевернулся. И нет точки опоры. Но мы выползли. Худо-бедно. И сейчас ещё выползаем.
Вместе. А те, кто уехал из страны, считаю, что это всё-таки был акт
предательства. Потому что они оставляли свою родину… 

А
программа по соотечественникам, она скорее ориентирована на тех русскоязычных,
не только русских, но именно русскоязычных, и корейцев, и немцев, и всех
остальных, кто оказался в сложной ситуации в Средней Азии (там реально идёт
дискриминация по национальному признаку…).

–
Какими должны быть немецкие объединения, которые занимаются распространением
немецкой культуры, немецкого языка? Что нужно сделать, чтобы они не
превращались в конторы по заполнению антрагов?

– Сейчас
как таковых очень мало антрагов заполняется, хотя есть данные, что вроде как
Германия решила еще раз как-то активизировать этот процесс. Не знаю. Надо
заниматься не формальными вещами, связанными с культурой. Очень часто
организации немецкие действительно занимаются формально. Допустим, берут одни и
те же фотографии, распечатывают и каждый год требуют гранты, чтобы вывесить эти
фотографии как некие выставки. Это стыдно. Должно быть какое-то самоуважение и
достоинство. Масса есть примеров, когда российские немцы достойно жили,
достойно служили России…  Вот это и надо
делать. Всё, что служит этой идее.

–
А кто для вас является таким примером? 

–
Ну, в том числе и академик Раушенбах. Его скептическое отношение к немецкому
движению в последние годы о многом говорит. Он был очень умный человек, и,
может быть, мне посчастливилось взять последнее интервью при жизни Раушенбаха. Он
 как раз говорил о таких вот вещах, о чём
мы сейчас с вами говорим. О том, что важны нравственные, человеческие
ориентиры. А этничность – это все-таки второй план. Важны отношения. И важна
любовь между людьми. И, собственно, вот на этой любви, как, может быть, кому-то
ни покажется странным, всегда строилась российская государственность. На
жертвенности, на помощи друг другу. Не на такой, что я тебе сегодня помогу, а
ты мне завтра… Поэтому страна держится так долго, несмотря на тяжелейшие
испытания, которые выпали на её долю...    
  

        Когда в очередной раз прослушиваю это
интервью, вслушиваюсь в резкие, порой категоричные высказывания Маргариты Лянге,
которые так  пришлись по душе многим
слушателям, никак не могу согласиться с автором «Национального акцента» – замечательной
радиопрограммы о дружбе народов, интернационализме, толерантности, терпимости,
взаимопонимании – в одном. В том, что есть в эмиграции некая «точка
невозврата», которая не позволяет простить, позвать обратно и вновь принять и
обогреть того, кто ошибся и ошибку свою признал. Это ведь так свойственно
русской душе – милосердие: милость души. И так характерно для России, где одной
из самых главных и любимых является притча о блудном сыне!

Автор: Орлова Наталья