Истории, идущие от сердца – к сердцу

За более чем 40-летний журналистский стаж довелось написать немало статей, повстречаться со многими людьми. При этом, сквозь сито памяти просеиваются лишь те события, лица, которые навсегда остаются с тобой. Меняют взгляд на мир, отношение к вечным понятиям: мир – война, добро – зло, жизнь – смерть.

Один из таких узлов памяти – японские встречи. Это началось в 1990-е годы, когда в Приморье стали активно приезжать делегации, туристические группы.  Главная их цель была посетить могилы бывших японских солдат, попавших в плен осенью 1945-го и навсегда оставшихся в русской земле.  «Мир вашим душам» – такую надпись на японском языке можно встретить в разных уголках Приморья.  

Справочно. В 1991 году, после заключения межправительственного соглашения между Россией и Японией, в Страну восходящего солнца был передан полный список японских военнопленных, указаны фамилии тех, кто погиб в лагерях от ран и болезней. А в нашей стране началась большая работа по выявлению японских захоронений. По имеющимся данным, на территории Приморского края их свыше ста. Здесь покоились останки около шести тысяч бывших японских военнопленных. Прах свыше полутора тысяч из них после эксгумации был перевезён в Страну восходящего солнца.

В Приморский край приезжали бывшие военнопленные, оставшиеся в живых; родственники тех, кто не вернулся с той далекой войны, – жёны, сыновья, братья, сёстры. Как правило, это происходило весной и осенью, в дни поминовения. Они «кропили» захоронения сакэ, привезенным с родины, возлагали букеты терпко-горьких хризантем, затепливали свечи. А ещё японские гости привозили с собой саженцы сакуры – как живой привет из родных мест. Первые деревца, увы, погибли, они были из южных районов страны. Тогда стали брать саженцы с северного острова Хоккайдо, и сакура прижилась на нашей приморской земле.  

В крае тогда этим важным делом занималось Приморское отделение Российского Фонда мира. Оно получило специальный доступ к некогда засекреченным архивам. Его сотрудники и волонтёры вели поиск заброшенных японских кладбищ, занимались их реконструкцией, уборкой, принимали японские делегации, приезжавшие навестить родные могилы. Мне, сначала как репортёру газеты «Красное знамя», потом – как обозревателю газеты «Владивосток», доводилось довольно часто писать об этих визитах. Признаюсь, нередко с тяжёлым сердцем. Так трагичны были многие из этих историй. Каждая по-своему. 

В конце 1990-х мы познакомились с 80-летним Кавасаки Ясуюки, бывшим военнопленным, который почти три года провёл в Приморье (сначала работал на шахте, потом выращивал овощи). Энергии этого пожилого человека можно было позавидовать. Оказалось, он уже 18 раз приезжал в наши края. И сам считал себя  «почти местным».

Как рассказывал г-н Кавасаки, он остался в живых благодаря русским врачам. Они сумели его спасти, когда с л ёгкими было совсем худо. А ещё – благодаря доброте, сердечному участию простых русских людей в те горькие времена. 

«В доме у хозяйки, бывало, дети недоедают, а она всё равно краюхой хлеба поделится, луковицей угостит, носки тёплые свяжет», - вспоминал г-н Кавасаки. 

Окончательно бывший солдат выздоровел уже дома. Вернувшись на родину, он работал в школе учителем гимнастики. При этом частенько ходил в порт встречать русские суда, и всякий раз спрашивал: «Есть кто Артём?» (надеялся встретить кого-нибудь из города Артёма, где он жил, когда был в плену). Однажды, было это в 1971 году, к трапу вышел Иван Писарев, механик сухогруза «Холмск». Через минуту они уже сжимали друг друга в объятиях. Много-много лет тому назад, в Приморье Кавасаки подружился с русским мальчонкой. Прошло почти четверть века, паренёк вырос, возмужал, стал моряком, и судьба снова свела их. Сын механика – Иван Писарев младший, поступил в университет, стал изучать японский язык.    

Запомнилась также встреча с Тиба Тосио, пожилым японцем с грустной улыбкой. Как военнопленный, он два года провёл в Сибири и шесть месяцев в приморской Находке, строил порт. Г-н Тиба приехал в наш край весной 1992 года в составе туристической группы, насчитывавшей сто человек, на японское кладбище в г. Артёме. Здесь находилось много общих могил. Он с трудом сдерживал волнение. Переходил от одного холмика к другому. Низко кланялся. Тяжело вздыхал. 

«Вот, сейчас мои соотечественники пьют сакэ, поминая умерших, – сказал он, – а я бы замахнул водки, закусил чёрным хлебом, закурил самокрутку с махорочкой. Но эти привычки остались в прошлом. Как и те далёкие непростые годы. Об одном мечтаю – пусть никогда больше не будет войны. А наши страны, а значит и люди, будут жить в дружбе. Я до сих пор с теплотой вспоминаю, с каким сочувствием относились к нам местные жители. А конвойные, как полагается, держали в строгости». 

У каждого, кто приезжал в Приморье  поклониться родной японской  могиле, была своя судьба, своя история. В журналистском блокноте сохранилось немало записей. Ишии Фумио, 88 лет, нашёл место захоронения брата, привёз с собой племянника, который впервые побывал на могиле отца.  Сузуки Юкие приехала по наказу отца, который в 1945-м попал в плен, работал в г. Артёме, валили лес, стоил дороги. Кохата Цейа, буддистский монах, совсем ещё молодой человек, прибыл с духовной миссией. 

Совместными усилиями Приморского отделения Российского фонда мира и Ассоциации бывших военнопленных Японии в крае разыскали и привели в порядок немало захоронений, установили надгробия. 

Закончить многоликую японскую историю хочется «сюжетом», который, на первый взгляд, никак не связан с предыдущим. Но это только на первый взгляд…

Летом 2007 года довелось познакомиться с Харухи Фунакава, научным сотрудником института стран Евразии (г. Токио). Она привезла в Приморье потрясающе интересную выставку «Возвращение… Владивосток на страницах семейного альбома. Япония» и передала её в дар музею им. В.К. Арсеньева. В экспозиции были представлены 50 уникальных фотографий трёх поколений японской семьи Гундзи, связанных с российским Дальним Востоком. 

«Владивосток – в буквальном смысле родной город моего отца – Тосимаро Гундзи, – рассказывала Харухи Фунакава. – Он появился на свет 15 февраля 1924 года во Владивостоке, в семье заместителя генерального консула Японии во Владивостоке Томомаро Гундзи. Правда, отец пробыл здесь недолго, но всегда хотел снова увидеть Золотой Рог. Здоровье и преклонный возраст не позволили это сделать, поэтому он отправил меня сюда. И я рада исполнить его мечту». 

Известный краевед Нелли Мизь помогла Харухи Фунакава разыскать дом, где жила семья её отца. Сегодняшний его адрес – ул. Уборевича 15/2 (бывшая ул. Суйфунская). Он был построен ещё в 1902 году, в течение многих лет здесь жили сотрудники японского консульства. На первом этаже была школа. Харухи Фунакава своё пребывание во Владивостоке снимала на камеру, чтобы, вернувшись в Японию, с помощью этой киноленты, снова совершить путешествие во Владивосток – уже с отцом, со своей семьёй: мужем и двумя дочерьми.

К слову, бабушка на которую Харухи Фунакава очень похожа, не только хорошо говорила по-русски, но ещё играла на балалайке. Она напоминает японский струнный инструмент сямисэн, которым бабушка владела виртуозно и даже выступала перед русскими друзьями во Владивостоке в далёкие 1920-е годы. 

На примере трёх поколений семьи Гундзи можно проследить историю взаимоотношений двух стран-соседей: России и Японии. Она была не всегда простой. Известно, например, что Томомаро Гундзи, сотрудник японской дипломатической миссии в Южно-Уссурийском крае, был обвинён в военном шпионаже против советской России и выслан из страны. При этом, как показывает история, во все времена народы мечтали жить в мире и дружбе. А народная дипломатия, как известно, не знает границ. Потому что её путь лежит от сердца к сердцу. 

Тамара КАЛИБЕРОВА, фото автора