Красный день Приморья

Сто лет назад, 25 октября, в Приморье произошло событие, оставившее след в истории страны. Во Владивосток вошли передовые части Народно-Революционной Армии Дальневосточной республики. В эти же дни Пётр Парфёнов, участник борьбы за власть Советов на Дальнем Востоке, вновь переписал свой партизанский гимн «По долинам и по загорьям». Он завершил его строками, подведшими итог четырёхлетней Гражданской войны:

Разгромили атаманов,

Разогнали воевод.

И на Тихом океане

Свой закончили поход.

Здесь, на южной дальневосточной окраине России, к 1922 году собрались остатки белогвардейских армий, жестокие банды атаманов-самозванцев, в тайге хоронились и активно действовали отряды партизан и красных и белых. В бухте Золотой Рог ещё стояли японские и американские крейсера. Во Владивостоке регулярно проходили «перевороты и недовороты» - правительства менялись каждые три-четыре месяца. Горожане приноравливались к новым властям. 

Партизанский был налёт

Стала коммунистка.

А настал переворот

Снова анархистка.

Город был переполнен воинскими частями, беженцами из Советской России, Сибири, подхваченными революционным вихрем. Перепись населения показала, что «во Владивостоке к тому времени, по данным Адресного бюро, находилось 114 тысяч русских душ; свыше 304 тысяч европейцев; почти 106 тысяч представителей жёлтой расы.  С поправкой - 530-540 тысяч». Людям негде было жить, прилавки рынков, продуктовых лавок пустовали. Правда, рестораны по-прежнему предлагали богатое меню, исключительно с оплатой золотыми рублями или иенами. 

Литератор Николай Чужак жаловался:

Всякий молод, молод.

В животе чертовский голод.

Всё что встретим на пути, 

Может в пищу нам идти! 

Владивостокские газеты в каждом номере печатали сводки с фронтов, о набегах отрядов красных партизан. Народно-Революционная Армия (НРА) с боями продвигалась на юг.  К двадцатым числам октября 1922 года бойцы НРА заняли станцию Угольная. Сюда 22 октября на встречу с командующим НРА Уборевичем отправился Хирооко, сотрудник японского агентства Тохо.  «Я вообще не люблю встречаться с японскими военными, но в день эвакуации, если генерал Тачибана этого пожелает, я могу крепко пожать ему руку и радостно проводить его», - сказал Уборевич. 

В этот же день с Чуркина уходил за границу последний грузовой пароход «Лорестан» под британским флагом. Среди 500 его пассажиров был генерал Генерального штаба царской армии и поэт Георгий Иванович Гончаренко,  печатавшийся под псевдонимом Юрий Галич. Вот что он испытал, глядя на уходящий за бортом берег.

«В сознании проходит вереница дней... Три года жизни на Востоке... Колчак и Омск, Семёнов и Чита... Казаки, чехи, партизаны... Крушение Верховного правителя, сибирская агония и красный хоровод... Американцы, японцы, англичане... Генералы Оой и Тачибана... Братья Спиридон и Николай Меркуловы...

Дыхание океана и политический тайфун... Надежды и разочарование... Шампуньки, сопки, ходи... И все, все, от милых беженок Светланки до крабов и чилимов Девятнадцатой версты... Я покидаю вас навеки, навсегда!

Прощай, Владивосток!»

Среди белых уже несколько дней была паника. Стремились любым способом покинуть Владивосток. Грабежи, мародёрство стали обычным явлением. Чины штаба Дитерихса за бесценок распродавали воинское имущество, в последний день сто пудов муки «подарили» китайским купцам. Солдаты войска генерала Глебова взламывали по ночам склады на Эгершельде, врывались в офицерские квартиры. На пароход «Вакакуру-Мару» погрузили 23 аэроплана, проданных семёновцами японцам. Всё, что не успели увезти или продать, сбрасывали с причалов в море.

На острове Русском готовились к уходу за границу корабли Сибирской флотилии и гражданские суда под командованием адмирала Старка. Среди беженцев военные, гражданские лица. Уже после отплытия флотилии вездесущие газетчики прознали, что генерал Нейзель увёз 200 тысяч рублей золотом из кассы штаба Земской рати; генерал Пучков прихватил жалованье нижних чинов -100 тысяч золотом...

Народная молва разнесла слух, что войска красных войдут во Владивосток 25 октября после полудня. День был пасмурный, холодный туман шёл с Гнилого угла, но, несмотря на непогоду, на улицах Светланской, Китайской стали собираться горожане. Полки НРА входили с трёх сторон и сразу же стали рассредоточиваться в заранее определённые места. С Первой Речки по улице Китайской к центру города шли подразделения стрелковых дивизий, кавалеристы. На подходе к перекрёстку идущий впереди колоны оркестр грянул Интернационал. Бойцов приветствовали радостными криками. В толпе слышались восхищенные возгласы: «Вот, где сила-то!». Забрасывали колонну осенними цветами, обнимали бойцов.

Командир взвода Генрих Кронгауз вспоминал, как во время перехода к казармам подразделение остановилось передохнуть: «Моросил дождик, усталые бойцы ёжились около винтовок, окружённые толпой жителей. В одной из групп слышался дрожавший от волнения голос рабочего: «Долго ждали мы!...Он торопливо пожимает бойцам руки, суёт папиросы»...

Среди встречающих Народно-Революционную армию был ветеринарный врач Исаак Миролюбов. Среди вооружённых людей он увидел знакомое лицо, точнее, узнал лошадь серой масти, а потом и самого седока. Познакомился Миролюбов с ним в конце лета. Тогда, ночью, в ворота дома в Мальцевском овраге (район нынешней остановки Авангард), где снимал квартиру ветеринар, кто-то осторожно постучал. У ограды стоял парень с лошадью: «Вы фельдшер будете? - спросил он. - Моему коню помочь надо». Врач увидел на крупе лошади большую рану, по-видимому, от удара саблей. Вернулся в дом, взял инструменты, препараты. В темноте обработал и зашил глубокий порез. Как звали всадника, что приключилось с конём не стал расспрашивать - время было неспокойное. И, вот, Миролюбов увидел парня в седле на вылеченной им лошади.

События знаменательного дня нужно было сохранить для истории. Ещё за неделю до этого, во Владивосток прибыл редактор фронтовой газеты «Боец и пахарь» Пётр Ивангородский с приказом выпустить к параду Народно-Революционной армии газету «Красное знамя». 

«Денег на бумагу и типографию нет, - сказал, напутствуя, начальник политуправления, но дело надо сделать».

Выручили редактор владивостокской социал-демократической газеты «Мир» А. Богданов и рабочие типографии «Далёкая окраина». Они располагались в двухэтажном здании на улице Алеутской напротив здания «Золотого Рога». (Впоследствии эти помещения занимали редакции «Тихоокеанского комсомольца» и «Дальневосточного моряка», типография «Тихоокеанский моряк»). 

«Ф. Третьяков - последний редактор нелегального «Красного знамени» и В. Рахтанов - будущий редактор, спешно отправляли в набор рукописи, - вспоминал Богданов. - Прошли по Светланской под звуки марша последние части войск, проследовала, громыхая, артиллерия. После поездки по городу, мы, сквозь заполненные людьми с красными бантами, улицы, приходим в типографию. … На нас наседает нетерпеливая толпа газетных разносчиков: «Выпускайте «Красное знамя»! Все ждут, что выйдет «Красное знамя». Это говорят те, кто при Меркуловах и Диттерихсе распространяли по городу нелегальную газету с большим риском для себя. 

Быстрым перебором начинает стучать линотип, стараются ручные наборщики.  Около 11 часов ночи разносчики шумной ватагой вылетают с газетой на улицу. Город еще волнуется…».

Глубокой ночью в Москву и Читу ушла телеграмма: «25 октября в 16 часов 25 минут наши части вступили в город Владивосток. Главком Уборевич». 

Георгий КЛИМОВ