Сергей Пушкарёв: 40 тысяч мигрантов исчезают у нас на «сером» рынке

— Сергей Григорьевич, расскажите, что в проекте получилось, а что нет?

— То, что планировали, мы практически выполнили, но пока не смогли достичь главной цели проекта – задействовать механизм организованного набора мигрантов по заявкам работодателей. Для того, чтобы тем самым минимизировать стихийный въезд мигрантов из стран Центральной Азии, устранить проблемы, порождённые этим явлением, создать основу для социальной адаптации иностранных граждан, выбравших наш край для постоянного проживания.

Мы писали заявку на грант с надеждой на то, что все у нас пойдет легко и просто. Но оказалось, что решать вопросы на международном уровне проще, чем внутри края. В первую очередь мы столкнулись с ведомственной разобщенностью. Управление процессами трудовой миграции в крае осуществляется  департаментом, координирующим  правоохранительную деятельность и имеющим к формированию трудовых ресурсов довольно опосредованное отношение. Логично, чтобы все эти вопросы были в ведении департамента труда и социального развития.

Наведение порядка в вопросах внешней трудовой миграции — это основа президентского гранта, который мы выполняем.

— Много мигрантов приезжает в Приморье на заработки?

— Достаточно много. Но вот любопытные цифры: из 78736 граждан Узбекистана, въехавших в Приморский край в 2017 году, 63776 (81%) въехали с целью осуществления трудовой деятельности. Однако патенты на  трудовую деятельность получили 12940 человек – всего 20,3%. Из них 10340 (80 %) для работы у физических лиц. То есть предприниматели не получили практически ничего. Аналогичная ситуация складывается и в 2018 году. Так, из 36 997 граждан Узбекистана, въехавших в край за пять месяцев 2018 года, 31490 (85,1%) въехали с целью осуществления трудовой деятельности, а патенты на этот род занятий получили всего 5149 человек. Если считать, что все они были получены гражданами Узбекистана, то это составит лишь 16,3%. Приплюсуем к этому 1858 человек, подавших заявления на получение разрешений на временное проживание и вида на жительство и учёбу. Получим, что правовой статус оформили только 7097 человек. Вне правового поля только за пять месяцев 2018 года осталось 29900 человек.

Почему это происходит и где все те тысячи «безвизовиков», которые приехали сюда с намерением работать, но так и не прошли процедуру оформления? Они уходят от уплаты налогов, создают социальную напряженность, мы их не можем привлечь к процессу социально-культурной адаптации. Какая потребность в адаптации может быть у человека, когда он скрывается от полиции? Эта проблема, с которой мы пытаемся сегодня справиться. Столько мигрантов, может быть, и не нужно в крае на сегодняшний день, и мы пытаемся это конкретизировать. Ведь большинство этих граждан приезжают к нам самостоятельно без приглашения работодателя, без учёта потребностей рынка труда.

Из-за большого количества ищущих работу дешёвых иностранных работников с патентами, а тем более без патентов идёт обесценивание труда, страдает местное трудовое население. Мы также должны думать и о том, чтобы не превратиться в заложников иностранной рабочей силы, комплектуя такие отрасли, как ЖКХ. Я положительно отношусь к практике ограничения привлечения иностранных работников в некоторые секторы экономики, которая существует на Сахалине. Недавно врио губернатора Приморского края Олег Кожемяко выступил с такой инициативой и у нас. Наш проект президентского гранта именно это и подразумевает. Мы уже год на всех уровнях говорим об этом.

— Какой механизм реализации замысла вы предложили?

— Проект предусматривает дифференцированный подход к организованному набору требуемых специалистов.

Вот один из них. Фонд правовой поддержки миграционных процессов создал частное агентство занятости, получившее аккредитацию Федеральной службы по труду и занятости (Роструд). От кадровых агентств оно отличается тем, что мы не ведём просто подбор персонала для заказчика.  Мы набираем персонал в штат агентства занятости и передаём его заказчику (по договору предоставления труда и персонала), то есть третьей стороне. И это право предоставлено законом только частному агентству занятости, аккредитованному Рострудом. Частное агентство занятости, по сути, несет полную ответственность за наёмных работников, потому что является прямым работодателем.

— В чём заключается основная проблема оргнабора по заявкам работодателей?

— Мы заключили договор с Агентством по внешней трудовой миграции при министерстве труда Узбекистана о привлечении специалистов по основным отраслям экономики, оговорили все вопросы взаимодействия, сейчас проводим онлайн-собеседования с соискателями рабочих мест. Но в соответствии с законодательством работники, приезжая сюда, должны лично оформлять себе патент на трудовую деятельность в краевом управлении по вопросам миграции УМВД. Предварительной заочной записи не предусмотрено. То есть, даже если мы набрали группу специалистов по заявкам работодателя, мы не можем их предварительно записать на оформление патента и определить дату их приезда именно к этому сроку. Вроде бы простой вопрос, и в соответствующем административном регламенте оказания государственной услуги по выдаче патентов предусмотрена такая запись, но в крае отсутствует один элемент, который позволял бы это делать. Хотя в последнее время сдвиги намечаются, и надеемся, что к декабрю этот вопрос будет решен.

— По каким заявкам приморских работодателей вам удалось поработать?

— Мы заключили договоры со всеми предпринимательскими объединениями: «Деловой Россией», «Опорой России», Торгово-промышленной палатой, Российским союзом промышленников и предпринимателей – все они выразили желание и уже участвуют в этой системе. Много заказов в строительных компаниях, сейчас мы в процессе их обработки. Сейчас заявок поступило примерно на пять тысяч работников. Мы ведем подбор трудовых ресурсов в Узбекистане и одновременно информируем потенциальных работников, находящихся здесь. На территории Приморского края работают лишь несколько автобусов с нашими контактами и объявлениями «Дадим работу». Также промоутеры раздают флаеры в районе миграционной службы. На популярном интернет-портале размещены наши объявления. Но здесь отклик минимальный – приезжие предпочитают оставаться в тени. Краевым законом за получение патента предполагаются ежемесячные отчисления в налоговую службу 4127 рублей – это условные 13 % от среднестатистического заработка мигрантов, так называемый НДФЛ. Это даже меньше, чем налог с минимальной заработной платы российского гражданина. Но многие предпочитают скрывать доходы. А ведь если система заработает, край получит очень большую выгоду – только за одни патенты бюджет может получать два миллиарда в год. В 2017 году поступило всего 423 млн, а могло бы быть в пять раз больше. 

— Почему основное внимание обращается  на сотрудничество с Узбекистаном?

— Дело в том, что Узбекистан — это самая активная страна-донор в отношении трудовых ресурсов. При  этом  граждане Узбекистана, пока не являющегося членом ЕврАзЭС, – самая проблемная категория мигрантов, трудоустраивающаяся в России на основе патентов. Вместе с тем в сложившейся ситуации это наиболее реальный источник дополнительной рабочей силы, и наша общая задача – создать условия для её рационального и эффективного использования.

Следует при этом иметь в виду, что на первом месте по популярности у узбекских мигрантов  не Россия, а Республика Корея, куда они едут охотнее всего. Узбекистан имеет с этой страной соглашение об оргнаборе, и оно в отличие от аналогичного соглашения с РФ работает. На втором месте – Турция. Вьетнамцы тоже стали ориентироваться  на работу в Республике Корея  и в Японии, где им предлагают минимум 1200 долларов ежемесячно. Таким образом, трудовые ресурсы выходят на ведущие позиции в инвестиционной политике развитых государств. Этим и нам надо руководствоваться. Ведь смогли мы навести порядок в трудовой миграции из стран с визовым въездом. В настоящее время самая управляемая трудовая миграция у нас из стран дальнего зарубежья – это корейцы, китайцы, вьетнамцы. Люди въезжают по визе, на конкретные рабочие места, под определенные гарантии работодателя.

Вот мы и предлагаем к применению примерно такую же систему оргнабора со странами СНГ, но, конечно, с теми преференциями, которые мы этим странам дали по безвизовому въезду. Если человеку разрешили въехать в Россию, он должен приносить пользу принявшему его обществу, а не выполнять дестабилизирующую роль на рынке труда.

— Какие меры поддержки для желающих переселиться в Приморский край вы считаете целесообразными?

— Безусловно, нужно материально поддерживать приезжих, но не надо поощрять иждивенчество. Разумный  вариант – ссуда. Кстати, когда наши предки приезжали  на Дальний Восток в ХIХ веке, переселение было своекоштное, то есть за свой счет. Когда семья имела определенный запас денег (около 400 рублей), тогда её впускали сюда. То есть нужно было платить за приезд. В те времена отток составлял лишь два процента.

А вот в советские времена по программе сельхозпереселения, когда для приезжих дома строили, давали подъёмные, обеспечивали домашним скотом, то есть тратили огромные деньги, максимальная приживаемость была не более семи процентов.